Итак, господа, лот номер 148!.. Скрипка работы мастера Тонони, Италия, начало XVIII века... Начальная цена... Ага, джентльмен в заднем ряду... Спасибо!.. Кто больше?.. Так, джентльмен в центре... Что еще?..

Азарт, словно шаровая молния, летал по залу, вызывая искрение то тут, то там. «Джентльмен справа...» Аукционист сделал точное движение рукой, давая понять, что уловил интерес импозантного китайца, скупившего добрых пять скрипок и нацелившегося на Тонони. Он методично «шагал» к очередной покупке. Каждый «шаг» - плюс две тысячи фунтов стерлингов. Внезапно шаровая молния заискрила совсем рядом: в игру вступил джентльмен в очках, сидевший через кресло от меня. Дело пошло веселее. Жесты аукциониста, до этого плавные и размеренные, стали напоминать движения дирижера, ведущего ораторию к торжественному финалу: точеное движение кистью руки от себя - к себе, колкий взгляд в глаза покупателю и неумолимый отсчет «шагов». Электронное табло явно не поспевало за ценовой дуэлью. Тридцать тысяч фунтов... У китайца на лбу выступила легкая испарина. Кто еще?.. Взгляд аукциониста рапирным уколом впился в глаза моего соседа. Тот едва заметно кивнул. «Тридцать пять тысяч...» Китаец скис. «Господа, последний шанс...» Пауза... Крошечный молоточек с треском опустился на край видавшей виды трибуны. Довольный покупатель не брежно приподнял жетон со своим номером. Все! Я взглянул на часы. Действо продолжалось 35 секунд. Ровно столько времени потребовалось, чтобы из Лондона, с торгов аукционного дома Sotheby's, редкая скрипка работы Джованни Тонони отправилась в Москву.

Частный извоз

Обладателем лота № 148 оказался наш соотечественник Максим Викторов. Он и не пытался скрыть своей радости: «Теперь у России снова будет свой Тонони, пусть и находящийся в частных руках, -та скрипка его работы, что была в госколлекции в свое время, утрачена». Интерес Максима к «струнной секции» неслучаен - он председатель попечительского совета Фонда скрипичного искусства. И, возможно, уже скоро Тонони зазвучит на Московском конкурсе скрипачей им. Паганини в руках какого-нибудь юного дарования. Почему «возможно»? Да потому, что скрипку нужно еще ввезти в Россию. А это долгая история. Мало того что надо собрать увесистую кипу бумаг, оплатить товар, комиссионные и НДС. Нужно быть готовым к любым неожиданностям. Г-н Викторов со вздохом рассказал о том, как совсем недавно он ввозил на территорию «одной шестой части суши» уникальный смычок с украшениями из черепахового панциря и золотыми деталями. На таможне долго решали, по какой статье проводить груз — либо как музыкальный инструмент, либо как антиквариат, либо как-то еще. Покупателя несколько недель гоняли по инстанциям и в конце концов предложили заплатить кроме всего прочего акциз за золотые наконечники. Благо г-н Викторов оказался «в другой жизни» высококлассным юристом и сумел объяснить чиновникам на их же птичьем языке, что они, мягко говоря, неправы. Лишь после этого таможня дала добро...

И все же, несмотря ни на что, русские активно осваивают шопинг по адресу Нью-Бонд-стрит, 34-35. На пресловутых «скрипичных торгах» я насчитал как минимум с десяток русскоязычных участииков. Sotheby's - это аристократ по определению. А уж если говорить об аукционе музыкальных инструментов - то это принц крови... Впрочем, замашки у принца оказались демократичные...

С чего начинается Sothebys

Театр начинается с вешалки, а аукционный дом Sotheby's - с каталогов. Они выставлены на особой полочке прямо в предбаннике особняка, зажатого с двух сторон бутиками. Заходи, листай, уноси... Впрочем, унести каталог вам не удастся - каждый фолиант хитро прикреплен стальным тросиком к консоли. Доверяй, но проверяй. В «святая святых» вход свободный. Вас просканирует взглядом служитель, и если возникнут вопросы, то последует вежливое: sorry, sir... К нам вопросов не возникло. А потому - вперед, к шедеврам. Для ознакомления лоты выставляют в том же зале, где происходят и сами торги. Две самые редкие скрипки на всеобщее обозрение не выставили. Но потенциальный покупатель мог подняться в особое помещение и остаться наедине с шедевром. За сутки до торгов на Нью-Бонд-стрит было уже полно народу. Китаянка с повадками Ванессы Мэй наяривала на инструменте, ушедшем наследующий день с торгов за 50 тысяч фунтов. Американец за отдельным столиком перебирал уникальные смычки... Любой лот можно взять в руки, потрясти, понюхать в конце концов. Несколько самых ценных инструментов выставлены на отдельном стенде, подходы к которому перекрывал натянутый канат. Уловив мой интерес, служитель без вопросов пустил меня в «VIP-загон». Я взял в руки первую попавшуюся скрипку, поразившись ее внутренней теплоте. Да, в старых инструментах есть своя скрытая магия...

Часть лотов оказалась, так сказать, в состоянии «полуфабриката» - с порванными струнами, без колков, с грифом, держащимся на честном слове. Впрочем, бешеные деньги платятся лишь за нижнюю и верхнюю деку. Все остальное -«запчасти». Да и в природе практически не осталось инструментов, у которых колки или, к примеру, гриф помнят руку Гварнери или Страдивари. Гриф скрипки живет совсем недолго - пот, проливаемый во время репетиций и концертов, делает свое дело. Впрочем, это все лирика. Главное же на Sotheby's - это трудовые будни. Торги...

Театр одного актера

В десять утра по Гринвичу звучит приветст­вие аукциониста. Тесный зальчик, в котором вчера были выставлены лоты, сегодня стал еще теснее. По центру, как в сельском клубе, наспех расставлены скромные кресла, в которых сидит публика: от jet set - космополитов, завтракающих в Париже, ланчующихся в Лондоне и «шопящих-ся» в Риме, - до студентов, пользующихся случаем прикупить простенькую скрипку за тысячу-другую кровных «паундов». Впереди - трибуна для ведущего торгов. Над ней - электронное табло, где фиксируется текущая цена лота в фунтах стер­лингов, евро, долларах и иенах. Справа, чуть пониже, - стол, за которым орудует пара клерков в фартуках. Они предъявляют публике лот перед торгами, а после удара молоточка споро пакуют инструмент. Чуть в стороне - операторы, принимающие участие в торгах от имени тех клиентов, которые не смогли присутствовать лично. Связь - по телефону весьма допотопного вида. Как успевают они общаться с клиентом, следить за перипетиями аукциона да еще и торговаться - одному богу известно. Виртуозы... Но король виртуозов - это аукционист Тим Инглес. Подобных специалистов в мире пять-шестьотсилы. Человек-локатор, каждой клеточкой кожи фиксирующий искрение, возникающее то тут, то там. Он улавливает любой жест, любое движение, любой взгляд. Сидя в зале, я боялся даже пошевелиться, опасаясь, что г-н Инглес неверно истолкует мой жест. Меня подняли на смех: «Вас Тим просто не видел - ведь у вас не было мысли что-то покупать. А он читает только мысли...» Под пальцами Тима зал плавился, будто воск. Из 155 лотов непроданными остались пять-шесть. Скрипки, смычки, альты сметались словно пирожки. Как признался сам «герой дня», его работа заключается в знании лота, клиента и рынка. Плюс чуть-чуть психологии, чуть-чуть артистизма и много-много любви к своему делу.

Поразил темп торгов: полторы сотни лотов разлетелись за полтора часа. От предъявления лота почтенной публике до стука молоточка - 30-40 секунд. И каждый раз это пьеса - с массовкой, главными героями, прологом и эпилогом. Плюс немалая цена «постановки»...

Музтовары

Стук молоточка аукциониста - это пульс всей мировой экономики. Дрогнули индексы на биржах - резвее стучит молоточек. В эпоху нестабильности люди охотно вкладываются в «вечные ценности». Но золотой век аукционов уже миновал. В начале 90-х на Sotheby's можно было свободно купить Гварнери или Страдивари. Сегодня шедевры уже прошли «круг почета», осев в коллекциях арабских шейхов и американских магнатов. Если Страдивари появляется на рынке - сенсация. И зачастую до торгов дело не доходит - скрипка перекупается из рук в руки. На Sotheby's, как правило, торгуются инструменты попроще, сработанные либо учениками великих, либо их подражателями, либо просто добротные вещи. Цены - от 1000 фунтов за ординарный инструмент до 150 тысяч за авторскую работу. Это не касается шедевров: тут механизм ценообразования иной. Sotheby's берет свое скорее оборотом, нежели именами. Благо интерес к скрипкам в мире невероятный. Нынче скрипка - это архимодно, а скрипичная музыка - важнейшее из искусств. Ажиотаж привносят Китай, Япония, Юж­ная Корея. Сегодня именно они носители «культурной пассионарное™». Вслед за бурным экономическим ростом там возникла потребность быть впереди планеты всей и в области музыки. Азиатская молодежь сегодня заполонила все международные конкурсы. Именно в этот регион уплывает много «музыкальных» лотов. Но пальму первенства все еще держат американцы. На аукционе из топовой десятки шесть лотов уплыли в США, по одной - в Гонконг, Францию, Германию. Еще одна (тот самый Тонони) - в Россию.

Предпродажная подготовка

На чем зарабатывает Sotheby's? Прежде всего на чистоте брэнда. Лот, купленный на Нью-Бонд-стрит, не требует дополнительной экспертизы. Сам факт включения инструмента в каталог Sotheby's - гарантия аутентичности. Впрочем, компания оговаривает, что ее экспертиза — это «вы­ражение частного мнения». И если выяс­нится, что с торогов ушла подделка, то деньги компания возвращает без разго­воров - репутация дороже.

Есть в этом бизнесе и кое-какие хитрости. Мне привели такой пример... Выставляется на торги скрипка достаточно именитого мастера. Особых сомнений в ее авторстве у Sotheby's нет, но нет и документальных подтверждений. Потому в каталоге лот фигурирует как «инструмент, приписываемый мастеру имярек». И начальная цена выставляется скромная. А дальше — чистая психология: истинный ценитель, у которого нет сомнений в аутентичности инструмента, лот примечает и с нетерпением ждет торгов, чтобы прикупить шедевр «за недорого». Фокус в том, что таких ценителей несколько. И все они уже настроены на покупку. Во время торгов эти клиенты входят в клинч, и финальная цена лота зачастую зашкаливает. Да, Sotheby's выгодно торговать дорого. Это и репутация брэнда, и залог конкурентоспособности на рынке. От этого зависит и прибыль компании: комиссионные, выплачиваемые покупателем, составляют 20 процентов от финальной цены лота, если последняя не зашкаливает за 70 тысяч фун­тов стерлингов, и 12 процентов - за все, что выше этого.

Закон молотка

Принимая лот на комиссию, Sotheby's определяет нижний и верхний пределы цены, публикуемые в каталогах. Услуга по оценке - бесплатная. Но финальная цена может быть выше или ниже каталожной - все решит спрос... В ряде случаев владельцу лота гарантируется «зарезервированная» цена, ниже которой аукционист опускаться не вправе. Повышение происходит при помощи «шага» - суммы, на которую увеличивается цена лота. Обычно это 10 процентов от предыдущей цены.

Ведущий стартует, ориентируясь на «зарезервированную» цену лота, известную только ему, делая «шаги», чтобы довести предложение до гарантированной покупателю планки. А уж зал подхватит... Последний удар молоточка означает, что сделка состоялась и покупатель обязан оплатить товар. Аукционист - это диктатор: он может отклонить предлагаемую цену, снять лот с торгов или повторно выставить его на продажу даже после удара молотка, если, по его мнению, произошла ошибка или назревает конфликт. На Нью-Бонд-стрит не любят скандалов и публичности. Когда фотокору «Итогов» Sotheby's разрешил отснять торги, на лицах многих чита­лось изумление - такого тут не припомнят.

Особо оговорено, что претензий по методике торгов компания не принимает. Все жалобы на то, что «мой смычок вы могли бы продать дороже, но не захотели», Sotheby's игнорирует.

Это не продается!

Помните позор Бендера и Кисы, когда они не смогли оплатить лот «десять стульев из дворца»?! Все так и есть. На Sotheby's покупатель обязан оплатить лот немедленно. Наличные принимаются, если цена покупки не превышает 10 тысяч долларов. Банковская транзакция, чеки, кредитки, переводы - пожалуйста. Не хватает денег? Sotheby's кредитует клиентов под приобретаемые лоты. Размер кредита не может превышать 40 процентов от минимальной каталожной цены лота. Не смогли оплатить товар? Вам предъявят целый букет санкций. Организаторы могут поместить лот на спецсклад за ваш счет или наложить пеню в размере б процентов годовых. Это цветочки... Вам могут навсегда отказать от участия в торгах, арестовать имущество, находящееся в распоряжении Sotheby's, выставить невыкупленный лот на аукцион, продав его по дешевке и предъявив «штрафнику» счет для погашения разницы. Самое страшное, если компания подаст на вас в суд: там вас обстругают по полной программе. Вы выплатите и заявленную вами стоимость лота, и пеню, и услуги по хранению, и судебные издержки... Или же все ваши персональные данные компания может передать разозленному продавцу. И тот с вами разберется в суде не хуже, чем Sotheby's. Но самое страшное - это молва. Все узнают о вашем конфузе, и считайте, что из истеблишмента вы вылетели. Репутация тут не продается. Даже с торгов Sotheby's...

Игорь Галичин, Еженедельный журнал «Итоги» № 47 (441)